Борьба за владение ценными и прибыльными активами является неотъемлемой частью всей истории человечества. В доисторические времена племена воевали между собой за плодородный кусок земли, теперь же объектом притязаний выступают нематериальные субстанции в виде акций, облигаций, денежных средств и т.д. Возникновение и зарождение рыночной экономики всегда сопровождается стадией первичного накопления капитала.
Со значительным опозданием этот неизбежный исторический этап был пройден и Россией в печально известные «90-е». Именно тогда окреп и получил реальную власть класс собственников, основой социального могущества которых было обладание источниками доходов, в первую очередь промышленными предприятиями и месторождениями полезных ископаемых. После перехода бывшей государственной собственности в руки частных лиц забота о сохранности имущества всецело возлагалась на новых владельцев. Слабость государства, его неспособность защитить своих граждан и в целом хаос в стране стали теми условиями, которые благоприятствовали разгулу «лихих» людей, которые не стали пытаться организовать «бизнес с нуля» (то есть действовать как цивилизованные предприниматели). Им нужно было все и сразу, невзирая на методы, средства и последствия. Возможно, они считали себя незаслуженно обделенными результатами приватизации, когда госсобственность перешла в руки приближенных к властным и партийным структурам.
Использовать современный нейтральный термин «корпоративный конфликт» для описания тех событий, которые происходили в 90-е годы в нашей стране, значит чрезмерно приукрашивать действительность. В большинстве случаев в условиях отсутствия законодательной базы решение вопросов перераспределения собственности происходило грубо с использованием силовых средств воздействия. Более точно эти события охватывает термин «рейдерство».
Но существовала и обратная тенденция. Россия после 1991 года стала открытой для иностранных инвестиций. Отечественный рынок считался быстрорастущим и перспективным. Западные инвесторы активно вкладывались в различные проекты и предприятия. Неизбежно они сталкивались с особенностями ведения бизнеса с российской спецификой, но одновременно с этим привносили современные стандарты разрешения корпоративных споров.
В развитых зарубежных странах доводы и суждения облекались в строгую юридическую форму, представляемую на рассмотрение строгих судей государственных и частных судебных учреждений. Участие иностранного капитала показало возможность иной «реальности» разрешения споров по поводу собственности. Новая практика не могла сразу стать повсеместной, на это ушло время. До начала 2000-х годов все еще практиковались проверенные методы русских бизнесменов, но господствующая тенденция уже определилась.
Активный рост экономики в 2000-е годы привел к появлению новых коммерческих проектов, которых не существовало в начале 90-х годов, причем во главе их чаще всего были люди, для которых аксиомой было урегулирование корпоративных споров в правовом русле. Поэтому практически все споры стали разрешаться в судебном порядке. Бизнесменов теперь не запугивают и убивают, так как все прекрасно понимают, что эти методы уже в прошлом, что они мешают нормальному развитию бизнеса (например, посягательство на жизнь руководителя крупной компании однозначно приведет к падению котировок акций фирмы). На их место пришли иные методы воздействия.
Уголовное преследование – обязательный атрибут современной корпоративной войны
В настоящее время корпоративные конфликты стали приобретать комплексный характер. Это выражается в том, что противоборствующие стороны ведут «войну на два фронта»: в рамках арбитражного или гражданского судопроизводства и в уголовном процессе. Причем надо отметить усиление в последние годы тенденции по использованию уголовного права, как способа корпоративной борьбы, признаваемого очень эффективным вариантом воздействия на оппонента.
Причина сложившегося положения кроется в росте имущественных притязаний собственников бизнеса друг к другу, что является закономерным следствием накопления за несколько десятилетий значительных капиталов, а также непростой современной экономической ситуации, когда для выживания требуется всеми правдами и неправдами остаться «на плаву».
Преследование главного исполнительного директора банка Траст Михаила Хабарова, который в настоящее время находится под арестом. Поводом для возбуждения уголовного дела стало заявление крупнейшего собственника транспортной компании «Деловые линии» Александра Богатикова о хищении у него Хабаровым крупной суммы денежных средств. Примечательно, что это заявление было подано после того, как Богатиков проиграл суд в Лондонском международном третейском суде. В этом деле отчетливо проявилась вполне разумная (но вряд ли добросовестная и соответствующая цивилизованным стандартам) логика: если не удалось победить в гражданском суде, то крайней мерой воздействия является уголовная репрессия;
Фигурант другого уголовного дела – бывший генеральный директор крупного фармацевтического предприятия «Биохимик» Денис Швецов – до возбуждения уголовного дела несколько лет судился с основным акционером предприятия Петром Белым по поводу права собственности на акции различных компаний. Как и в прошлом примере, уголовное преследование Швецова началось после того, как в большинстве арбитражных дел суды встали на его сторону. Тем самым, привлечение своего врага в корпоративном конфликте к уголовной ответственности стало последним шансом выйти из него победителем. У адвокатов Швецова нет сомнений, что его арест напрямую связан с развернувшейся в Биохимике корпоративной войной;
В некоторых случаях сложнее напрямую связать факт уголовного преследования собственников или топ-менеджеров компаний с борьбой за активы. Например, в октябре 2020 года при таможенном досмотре в аэропорту Шереметьево у члена совета директоров компании Сибантрацит Максима Барского были обнаружены наркотические средства и психотропные вещества. Надо обратить внимание на странное совпадение, что как раз в конце октября 2020 года пост главы совета директоров названной компании покинула вдова крупнейшего акционера фирмы Дмитрия Босова. Барский же на протяжении нескольких десятилетий тесно сотрудничал с Босовым и был членом его команды. То есть задержание Барского происходило в условиях борьбы акционеров за контроль над Сибантрацитом.
Деприватизация – новый тренд?
Говорят, что история развивается по спирали. Это значит, что в какой-то момент исторического цикла общество приходит к тому, с чего начинало, но на принципиальной новой основе, учитывающей предыдущий опыт. Нечто похожее можно наблюдать в современной российской экономике: на основании ряда маркеров вырисовывается мощный тренд на аналог деприватизации.
Происходившие в 90-е годы в стране экономические процессы принято называть приватизацией, то есть переход государственного имущества в частные руки. На протяжении нескольких десятилетий государство активно распродавало свои активы. Но возможен и обратный процесс – возвращение приватизированной публичной собственности государству. Причем речь не идет о традиционной национализации, когда происходит выкуп акций компаний по рыночным ценам, а о принудительном переходе имущества в собственность государства.
Как работает этот механизм, красочно показало дело Башкирской содовой компании.
В 2020 году в арбитражный суд Республики Башкортостан обратился Первый заместитель Генерального прокурора РФ, действующий в интересах Российской Федерации. Истец потребовал вернуть из чужого незаконного владения государственное имущество в виде акций Башкирской содовой компании. Исковые требования были удовлетворены в полном объеме, решение устояло в судах апелляционной и кассационной инстанций. В обоснование принятых решений были положены следующие доводы:
1. Нарушение установленной процедуры приватизации предприятия в 90-е годы. В частности, было установлено отсутствие согласия Госкомимущества на приватизацию ранее существовавших СПО «Сода» и «Каустик», решение о приватизации этих предприятий не принималось, в план приватизации предприятия не были включены;
2. Сохранение частной собственности на Башкирскую содовую компанию нарушает публичные интересы, а именно создает угрозу более значимым ценностям (например, жизнь и здоровье граждан, обороноспособность страны и т.д.). Суды сослались на осуществление предприятием разработки отдельных месторождений с существенным нарушением требований природоохранного законодательства;
3. Реальными собственниками Башкирской содовой компании являются юридические лица, зарегистрированные на Кипре, а также граждане, постоянно проживающие за границей. Таким образом, государственные активы были выведены в оффшорную юрисдикцию, констатировал суд.
В октябре 2021 года арбитражным судом Алтайского края было принято к производству идентичное заявление Генеральной прокуратуры РФ, но в отношении акций ОАО «Кучуксульфат».
Как и в ранее описанном деле, предметом внимания государственных органов стало успешное прибыльное предприятие, которое было в 90-е годы приватизировано. Позиция истца по делу Кучуксульфата не известна, в открытых источниках информации пока нет.
Можно предположить, что успех в делах о деприватизации позволит «поставить на поток» требования о возвращении приватизированных предприятий в государственную собственность. Ведь судебный механизм оказался рабочим! Для получения положительного судебного решения, как показала практика, достаточно найти нарушения в процедуре приватизации (сделать это довольно просто с учетом правовой неразберихи после распада СССР), сослаться на угрозу публичным интересам и в завершении указать на наличие зарубежных собственников.
Для бизнеса важно понять господствующую тенденцию в государственной политике. Конечно, на высшем уровне официально заявляют об отказе пересматривать итоги приватизации 90-х годов. Но каким образом юридически квалифицировать то, что происходит в делах «Башкирской содовой компании» и «Кучуксульфата»? Для акционеров этих компаний пересмотр приватизации фактически состоялся: они потеряют свои активы без какого-либо возмещения, так как был использован законодательный механизм защиты прав собственника.
Называть происходящее деприватизацией представляется не совсем верным, так как этот термин используется для обозначения добровольного возвращения ранее приватизированного гражданами жилья в публичную собственность. По сути речь идет о признании приватизации недействительной. Государство фактически ничем не рискует: не надо принимать спорные и явно непопулярные решения о национализации или конфискации. Как показывает практика, суды зачастую легко преодолевают ссылки ответчиков на истечение сроков исковой давности, предоставляя истцу полную свободу действий.
Нельзя не указать на политический аспект отмеченных процессов. Власть этими делами недвусмысленно дала понять бизнесу, что каждый владелец ранее приватизированных предприятий в одночасье может лишиться своей собственности. Это весомый аргумент при разрешении любых разногласий между государством и крупным бизнесом, в том числе касающихся возвращения в Россию капиталов из оффшорных юрисдикций. Неизбежным является вопрос о дальнейшей судьбе полученных акций. Самым простым вариантом является новая приватизация в соответствии с действующим законодательством. Государство в этом случае получит крупную сумму денежных средств, а предприятие попадёт в руки к новым собственникам.
